Link
Однажды Ирину Понаровскую спросили:
— Если бы вы не избрали профессией музыку, кем бы вы стали?
Она задумалась и убежденно ответила:
— Музыкантом. Только музыкантом. Судите сами: первыми звуками, услышанными мною в детстве, были звуки музыки, все разговоры в доме так или иначе были связаны с музыкой, сама атмосфера семьи была пронизана музыкой. Могла ли я думать о чем-то другом? Мама — пианистка, отец — виолончелист, старший брат тоже играл на фортепиано. Естественно, что в шесть лет и я села за рояль.
Наверное, таким же естественным было и увлечение Ирины Понаровской эстрадой: ее отец не раз репетировал дома с Беном Бенциановым, Эдуардом Хилем... Довольно долго фортепианные сонаты Моцарта и песни из репертуара Лидии Клемент (Ирина Понаровская знала их наизусть) сосуществовали, не противореча друг другу. Преподаватель по вокалу Л. Архангельская внушала Ирине, что высокий профессионализм — основа всякого творчества. Опытный педагог, она видела стремление Ирины Понаровской подражать мягкой манере пения Лидии Клемент и не противилась этому: подражательство на первых порах почти неизбежно, важно лишь, чтобы образец был достойным, и еще важнее не остановиться на этом, найти свое.
Ирина Понаровская окончила специальную музыкальную школу-десятилетку, поступила на фортепианный факультет Ленинградской консерватории и через два месяца после этого... приняла неожиданное предложение «Поющих гитар» стать участницей их ансамбля. Что-то сумел распознать руководитель ансамбля А. Васильев в этой девушке с еще неустоявшимся голосом, разглядел в ней скрытую творческую «изюминку» и, как показало время, не ошибся.
Не каждому артисту удается заявить о себе в полный голос в самом начале пути. Ирине Понаровской удалось, помог ей в этом талантливый творческий коллектив и зонг-опера А. Журбина «Орфей и Эвридика». Постановка зонг-оперы вокально-инструментальным ансамблем была первым опытом обращения на эстраде к крупной форме, открывавшим интересные перспективы.
Перед Ириной Понаровской, исполнительницей партии Эвридики, встало немало сложных задач. В музыке Журбина были номера с тембровым разнообразием, с ритмическими и динамическими перепадами, были и ансамбли, требующие эмоционального и стилистического единства с партнерами. Помимо вокального, образ Эвридики требовал и драматического воплощения. Постановщик спектакля Марк Розовский был строг, добиваясь от исполнителей правдивой музыкально-сценической атмосферы. Режиссер «открывал» Ирину Понаровскую для нее самой: на каждой репетиции она с удивлением понимала, что может делать то, о чем прежде и не подозревала, например, найти в своем голосе волевые интонации, которые необходимы были в дуэте с Орфеем, когда Эвридика почти приказывает ему: «Ну иди и не оглядывайся!» Большого напряжения сил требовал монолог «Расставлены капканы одиночества». В нем была и чисто вокальная трудность — приходилось филировать звук в неудобной высокой тесситуре да еще после яростного накала страстей (справедливости ради, следует заметить, что форте в высоком регистре у Ирины Понаровской временами приобретает неприятно-прямолинейную резкость). Конечно привольнее всего Ирина чувствовала себя в лирической сфере, например в наполненной светом арии «Как умирает росинка». Композитор Журбин словно писал партию своей героини в расчете на голос Ирины Понаровской. Тем не менее работа над зонг-оперой требовала ежедневных многочасовых занятий, репетиций, поисков и сомнений, но это была и школа исполнительского искусства. А потом гастроли по стране... Если к этому добавить подготовку консерваторской дипломной программы, включавшей Тридцать две вариации Бетховена, Первый концерт Рахманинова, произведения Баха и Шопена, то станет ясно, что на сон у Ирины Понаровской оставались считанные часы. И все-таки она тепло вспоминает это время, потому что то была пора ежедневных творческих открытий.
«Орфей» проходил с успехом. Пресса писала о двух ярких исполнительских работах: А. Асадуллине — Орфее и И. Понаровской— Эвридике...
Дрезден-75 волновался, шумел, искрился « Шлагерфестивалем социалистических стран». Сюда съехались и признанные звезды эстрады, и артисты еще неизвестные. Среди последних была и Ирина Понаровская. Переживала она отчаянно, ведь это был не только дебют на международной сцене, но и вообще ее первое сольное выступление. Здесь не было поддержки постоянных партнеров, плечо которых она привыкла чувствовать в «Орфее». Один на один с жюри и зрительным залом, когда тысячи глаз устремлены на тебя и ждут... Всю свою волю собрала Ирина Понаровская, всю любовь к песне вложила в свое выступление. Песня «Садись в поезд свой мечты», исполненная советской певицей на превосходном немецком языке, взметнула над залом настоящую овацию, а лирическая песня композитора Я. Дубравина «Люблю» завершила выход Понаровской на международную эстраду убедительной победой — первой премией.
«Этот страстный теплый голос буквально заворожил», — утверждала пресса, а любители эстрады выстраивались в очередь за автографами Ирины Понаровской.
На «Сопот-76» Ирина Понаровская ехала уже надеждой конкурса и не обманула ожиданий своих болельщиков. В сопотской «Лесной опере» впервые прозвучала «Мольба» А. Журбина — песня, в которой было все, к чему стремилась Ирина: интеллигентность, тонкость музыкального материала, эмоциональное слияние мелодии и текста, фонетическая распевность стихов И. Резника. Успех Понаровской в Сопоте был ошеломляющ: девять раз ее вызывали на заключительном концерте и все-таки в нарушение традиций фестиваля заставили бисировать. Полякам особенно понравилась в ее исполнении песня А. Скорупки «Была птицей», которую Ирина Понаровская спела в столь необычном, драматическом ключе, что это даже заставило говорить о втором рождении песни.
Очень интересными были выступления Ирины Понаровской с оркестром О. Лундстрема. Ей давно хотелось попробовать свои силы в джазе, и такая возможность представилась, да еще в одном из лучших биг-бендов нашей страны. Великолепно сделанная аранжировка песен И. Дунаевского в композиции «Весна идет» открывала широкий простор для раскрытия творческих возможностей певицы. Песня «Если все не так» давно у всех на слуху, но ее всегда исполняли, как грустно-лирическую. И вдруг аранжировка Николая Левинского предложила иную трактовку — героиня песни предстала девушкой с характером волевым, упрямо настойчивым. «Если все не так! — яростно доказывала она. — Если все иначе!» Повторение музыкальной фразы делало ее особенно убедительной. Экспрессивная героиня Ирины Понаровской вызывала симпатии тем большие, что в импровизационных вариациях голос певицы переливался всевозможными динамическими нюансами и тембровыми красками.
За плечами Ирины уже были международные победы, работа в ВИА и джаз-оркестре, когда она решилась выйти на самостоятельную творческую орбиту. Здесь ей пришлось сразу же столкнуться с острой проблемой репертуара. Хвататься за шлягеры, приносящие мгновенный успех, за модные поделки Ирине Понаровской мешало настоящее музыкальное образование, выработанные ею строгие оценочные критерии и страстная любовь к песне. Истинная любовь бескомпромиссна, и Ирина, выслушивая упреки в придирчивости и даже в профессиональном снобизме, ждала своих песен. Ее главным требованием была и остается значительность музыкального материала, с которым она выходит на сцену. Песня—это средство самовыражения, следовательно, она должна нести на себе отпечаток личности исполнителя. Мысли и чувства, которые волнуют певицу, обязаны увлечь тех, для кого она поет, иначе самый выход ее на сцену бессмыслен. Поэтому в песне не может быть места ничему случайному, незначительному. Быть может, кому-нибудь покажется, что Ирина Понаровская несколько максималистична в своих требованиях к песне, но это ее творческая сущность, другой она быть не умеет. Поэтому так медленно пополняется репертуар артистки, поэтому она реже других появляется на сцене и в эфире. Но может быть именно эта творческая требовательность приводит к тому, что ее выступление становится событием для любителей эстрадной песни. Помните, как в сеансе прямой связи с космическим экипажем В. Коваленок — В. Савиных, Ирина исполняла «Песню о будущем» А. Кальварского? Ее проникновенное пение тронуло космонавтов, неслучайно Ирину Понаровскую трижды приглашали на сеансы прямой связи с разными космическими экипажами. Космонавт А. Иванченков как-то сказал, что в ее пении ощущается «тепло земли, которого так не хватает в космосе».
Круг композиторов, с которыми сотрудничает Ирина, не слишком велик. Она спела ряд песен А. Журбина, среди которых особенно полюбилась ей «Музыка любви», ставшая своего рода визитной карточкой певицы.
С удовольствием работает она с В. Успенским, в чьих песнях ^ написанных всегда на хорошие стихи, ее привлекает убедительный синтез музыки и текста, как в «Ожидании» на стихи Б. Гершта, «Любовь была» (стихи Л. Палея). В музыке молодого композитора В. Соколова Понаровской нравится развитая драматургия. Ирина охотно использует в своем решении песен пластику, элементы сценической выразительности. Пластические навыки у нее сохранились от увлечения художественной гимнастикой и занятиями в балетном классе — Ирина удивительно органично движется на сцене, движения ее как бы дополняют вокальную партию.
С композитором В. Лебедевым Ирина Понаровская работала над музыкой к телефильму «Орех-кракатук». Вот когда певице пригодились уроки актерского мастерства, полученные у Розовского; образная музыка Лебедева и умные стихи В. Уфлянда требовали адекватного воплощения. На основе сказки Гофмана «Щелкунчик» авторы фильма сделали ленту о доброте и жестокости, о любви и гордости. В четырнадцати музыкальных номерах — целая гамма настроений и чувств.
Ирина Понаровская любит, по ее собственному выражению, когда «слово само поет». В очаровательной «Колыбельной», например, эти поющие слова, необычайно выразительны. Песня звучит чуть приглушенно, полушепотом, но в пиано певицы множество оттенков. Маленькая пластинка с записью четырех номеров из музыки фильма «Орех-кракатук» мгновенно исчезла с прилавков магазинов.
Жизнь Ирины Понаровской насыщена гастрольными поездками по городам Советского Союза и зарубежным странам. Ею накоплен солидный сценический опыт. За плечами сотни концертов. Однако перед каждым из них Ирина волнуется как в первый раз. Ведь концерт — это всегда уравнение со многими неизвестными: неизвестно, какая публика в зале, неизвестны ее ожидания, ее настроение, неизвестно, наконец, каким будет собственное состояние артистки. Концерт — постоянное сражение, и даже если в зале есть «своя» публика, ее все равно нужно завоевывать заново. Самая страшная для исполнителя фраза: «Это уже было». И чтобы никогда не услышать ее, Ирина Понаровская работает неустанно, подвижнически, не щадя себя. Поэтому на ее концертах всегда есть момент открытия, поэтому публика с нетерпением ждет встреч с нею.
В Иркутске, когда из-за нерасторопности филармонии огромный зал Дворца спорта оказался почти пустым и Ирина в нерешительности остановилась на сцене, ей подали записку: «Не огорчайтесь, что нас сегодня мало — мы любим вас». Она пела для этих людей с такой же отдачей, как если бы зал был заполнен. Каждый аплодировал за десятерых. А на следующий день был аншлаг.
Ирина Понаровская выступала во всех социалистических странах. Самое яркое впечатление — Международный фестиваль молодежи и студентов в Гаване, в 78-м году. Ошеломляло все: океан, карнавальное шествие, горящие глаза и открытые сердца кубинцев, концерты под палящим солнцем, шум праздника, не умолкающий даже по ночам. Один концерт запомнился особенно: на встрече в советском клубе американский певец Дин Рид неожиданно посадил к себе на плечи смуглого мальчугана из публики, взял за руки Ирину и Иосифа Кобзона и звонко запел «Пусть всегда будет солнце». От волнения у Понаровской стиснуло горло, но она глубоко вздохнула и подхватила песню. Следом вступил Кобзон. Дружный хор зрителей пел вместе с ними, все были охвачены чувством единения, силы и радости. И Ирина подумала, что даже ради этих нескольких минут стоит идти нелегким, но таким прекрасным путем, путем творчества.
Зрелость — это когда многое умеешь и многое знаешь. Однако знаешь, прежде всего, что достигнутое —лишь трамплин для еще несовершенного. Ирина вступила в такую пору. Она не любит перелистывать страницы прошлого. Ее мысль устремлена в будущее, неизведанное, загадочное, таящее в себе поиски и открытия, надежды и свершения.
Евг. ЭПШТЕЙН
|
|
;)